-Дяденька, не надо меня убивать! - лепетал, заикаясь, мальчонка. - Я никому ничего не скажу! - и он уже не пытался вырываться из могучих ручищ своего мучителя. Но та, на которую он так уповал в последние минуты своей жизни, уже ничем помочь не могла. Татьяна так и умерла с одной поднятой рукой и застывшим ужасом в глазах. И только когда из худенького детского тельца вырвался последний вздох, убийца на миг отшатнулся. Но не для того, чтобы ужаснуться содеянному…

Мягкотелым 20-летний Юрий Барановский себя не считал. Присел в кресле и, вытянув ноги, глубоко и с наслаждением затянулся сигаретой. На журнальном столике стояла недопитая бутылка водки, и он в очередной раз потянулся за стопкой, мысленно поздравляя себя с удачей. А радоваться ему, вчерашнему вокзальному воришке, у которого минутой назад на билетик в трамвае не наскреблось бы, было отчего. Хата, как он скажет потом, была упакована что надо.

Начало этой истории банально. Был теплый майский день, а в душном вагоне поезда, который отсчитывал версты до Москвы, двум новоиспеченным коммерсантам было скучно. Деньги, отложенные на обратный билет, были спущены в пьяном угаре накануне вечером. До конечной остановки оставалось чуть более двух часов езды, когда в купе заглянул молодой человек и, извинившись, хотел прикрыть за собой дверь, но Барановский предложил:

-Заходи, третьим будешь.

Михаил Смыков мешкать не стал. Голова трещала после перепоя. Выпили, закусили. А уж после третьей Смыков протянул Барановскому руку:

-Держи. И ни в какую гостиницу. Ко мне едем. Гостями будете.

Барановский подмигнул напарнику Сафронову, а для порядка спросил:

-Мешать не будем? Как-то неудобно.

-Неудобно, когда собственный ребенок на соседа похож, - и пьяно рассмеялся Смыков. - Я, правда, тоже у Таньки на правах приходящего мужа, но она у меня смышленая, поймет. Все продукты, привезенные из Минска, благополучно продали, прибыль поделили.

-Ты… это, - запинаясь, на прощанье прошептал Барановскому симпатичная хозяйка квартиры. - Ежели что, не стесняйся, прямо ко мне приезжай. Один, - многозначительно добавила и потупилась.

-А будешь ждать? - игриво спросил Юрий. - Так я не задержусь…

Слово свое Юрий Барановский сдержал, ждать себя не заставил. Правда, неувязка с недавнишним знакомым Смыковым вышла: его-то у Татьяны он увидеть не надеялся. Но на сей раз вроде поладили. Арбитром, как пристало в таких случаях, выступили две поллитровки. Смыков ушел, и как только за ним захлопнулась дверь, Барановский кинулся к Татьяне.

- Ты что очумел? - засопротивлялась она. - Младший сынишка дома. Ухажер досадливо поморщился и успокоился. Потом пили еще.

Вернувшийся Смыков неожиданно резко дернул Татьяну за руку:

- Поговорить надо. Выйдем.

Возню в соседней комнате, приглушенные крики Барановский услышал минутами позже. Но не встревожился. Сидел молча, уставившись на пустой телеэкран, и опять выпил. Крики за закрытой дверью неожиданно прекратились. На пороге вырос взъерошенный Смыков.

-Выключи ящик, - промямлил он. - Я вроде бы ее убил.

Я пошел посмотреть, - позже напишет в своих показаниях Барановский. Вещи с вешалки были разбросаны, свернута ковровая дорожка. Ни в одной из комнат Татьяны Соколовской не было. И тогда я прошел в ванную, там горел свет. Да, она была там на полу в полулежачем состоянии, с неестественно вывернутой головой .

И все же молодая женщина осталась в живых.

А Барановский застыл над бездыханным уже Смыковым, вытягивая из-под его шеи кожаный ремень.

-Ах ты, вошь поганая, - прошепелявила беззубым ртом Татьяна и, стоя на четвереньках, пыталась неуклюже замахнуться. - Вон отсюда!

Из уголков губ сочилась кровь. Он ударил ее раз, другой, пока она не обмякла и не затихла. Хмель уже прошел. Презрительно покосившись в сторону той, которая обещала ждать , он двинулся было в комнату, чтобы собрать приглянувшиеся вещички, как в детской кроватке зашевелился сын Татьяны, Володя. Он поднялся и, потирая ручонками сонные глаза, захныкал: - Мама, мамочка…

Потом осекся, наткнувшись взглядом на распростертое тело матери. Мальчик закричал дико, пронзительно, сползая в угол кровати. Барановский уже не колебался. Накинул кожаную петлю мальчику на шею.…

--Н-не надо! Не надо! - ребенок пытался спрятаться под одеяло. - Я не… не буду, дяденька… Неожиданно что-то отвлекло внимание убийцы. Татьяна пыталась подняться.…

-Ребенка не трож, умоляю… что хочешь. На коленях…- бессвязно шептала она. Барановский сделал два шага в ее сторону. Чтобы убить. Теперь уже наверняка. Татьяна еще сопротивлялась, шептала сыну, чтобы убегал. Но тот, не мигая, смотрел на страшную смерть своей матери и только плакал. Беззвучно.…

Когда вещи были уложены, к нему вернулось дурашливое настроение. Подошел к окоченевшему уже Смыкову, удобно уложил его голову на подушку, потом бережно перенес в постель Татьяну, заботливо вытерев с ее лица кровь. Внимание задержалось на трупе ребенка. С отеческой заботой вложил в руки мальчика мягкую игрушку - косолапого мишку.…

До Белорусского вокзала ехал на такси. Теперь Барановский мог себе это позволить……

Илье, старшему сыну Татьяны Соколовской, повезло. Выписываясь из больницы, где пролежал с воспалением легких, удивился: чего это мама, всегда такая заботливая, вдруг прекратила визиты? И телефон дома молчал. Сначала удивлялся, потом начал тревожиться. Бабушка тоже пожимала плечами. А когда толкнули двери квартиры, остолбенели.…

-Его все называли Бэра. Ну, этого, - у мальчишки не хватает духу взглянуть на фотографии убийцы, которые веером разложил перед ним следователь. - Он у нас был. Еще раньше. Казалось, ничего мужик, свойский. Если его не расстреляют, я сам это сделаю. У меня ведь больше никого нет. - Следователь нервно постукивает костяшками пальцев по столу. Такое горе не под силу даже взрослому.…

-Если бы Володя не проснулся, может быть, остался бы жив. Ведь, правда? Зачем его-то убивать? - спрашивает Илья и сам же отвечает:…

-Он мог его потом опознать. А потом … ему ведь было все равно - двоих или троих…