Страх и мстительность

Библиотека - Кровавая биография

Сравнивая Оноприенко со Сталиным, заметим, что они оба принадлежат к интровертным личностям с высокой инпсихической активностью при ригидности, вязкости психики.

Такая общая почва предрасполагает к образованию сверхценных идей, представлений и фантазий.

Последние больше характерны для Оноприенко, как и, вероятно, склонность к страхам.

Как уже упоминалось, мироощущение, мировосприятие убийцы было мистическим, а в основе мистических представлений и фантазий лежат страхи.

Не исключено, что Оноприенко, как и Сталину, были присущи либо вытесняемые в бессознательное (отсюда - мистицизм Оноприенко), либо тщательно скрываемые страхи.

Они могли быть заложены еще в детстве, в результате запечатления сцен и переживаний чрезмерной жестокости, унижений и побоев со стороны отца, а ведь оба наших «героя» имели такую проблему.

В случае Оноприенко можно определенно сказать, что в основе всех его «надстроечных» внутренних ощущений и переживаний лежит болезненный страх перед физическим насилием, выражаемый как страх перед физической болью.

Отсюда происходит смутно осознаваемое чувство бессилия перед насилием, а также внутренняя ущербность, глобальное чувство неполноценности, исходящие от понимания своей беспомощности и незащищенности.

Вероятно, эти чувства и переживания сопровождали всю детскую, юношескую и взрослую жизнь Оноприенко.

В подтверждение вышесказанного можно привести уже упомянутые в предыдущем разделе опасения Оноприенко по поводу возможного ограбления, высказываемые первой жене во время их торговых вояжей в 1988 году.

Более чем вероятно, что поначалу именно из-за этого страха быть подвергнутым насилию и ограбленным, а не из-за намерения убивать, Оноприенко приобрел ружье и не расставался с ним там, где это было возможно.

Напомним, что он вспоминал об этом весьма эмоционально: «Попробовал бы кто-нибудь меня ограбить!» Так же постоянно с ним находился и украденный у Кушнира обрез.

Вне сомнений Оноприенко при его выраженной способности к самоанализу хотя бы отчасти, но понимал свои психологические проблемы.

Понимал их он уже в юности, когда усиленно занимался каратэ и «накачивал» мышцы.

И позже осознавал их настолько хорошо, что в ходе следствия тщательно отбрасывал даже намеки, будто он боится боли или кого-либо более сильного, чем он: «Боли я не боюсь.

Ломал ногу, ломал пальцы и никогда не обращал внимания на боль.

Меня в жизни очень часто били, били ногами, били так, что едва поднимался с земли.

Боюсь только унижения человеческого достоинства...

Я никого не боюсь: ни Бога, ни сатаны, ни дьявола...»

В действительности его мучил страх перед побоями, унижениями и смертью.

Поэтому он хотел показать всем, что сильнее всех...

с обрезом в руках: «Меня готовили как охотника за людьми.

Я должен был показать людям, что они беспомощны.

Что охотник в тысячу раз сильнее, чем они».

И в этих словах сосредоточено все содержание мести Оноприенко своим жертвам.

Вполне вероятно, что Анатолий Оноприенко страдал комплексом неполноценности.

Личности, которым присуще чувство ущербности, неадекватности и неполноценности, находят разные пути его преодоления.

Это могут быть компенсаторные, гиперкомпенсаторные, проективные и пр.

защитные механизмы.

На поведенческом уровне они складываются в жизненные стратегии людей и в плане соответствия общечеловеческим нормам морали и правилам поведения могут носить доброкачественный либо злокачественный характер.

В случае Оноприенко мы видим злокачественный вариант развития психологической защиты.

Автор склонен считать такую черту характера Оноприенко, как мстительность, проявлением защитного механизма мести, который в целом и в данном случае тесно связан с садистской тенденцией личности.

Иными словами, садистские личности более склонны вырабатывать в себе мстительность.

Месть здесь выступает как садистский механизм освобождения от страха перед неприемлемым подчинением, унижением, физическим насилием, болью и пр.

Для таких людей непереносимо состояние унижения и подчиненности, которое в обыденной жизни имеет широкий спектр проявлений: от страданий вследствие физического насилия до моральных оскорблений и негативных переживаний по поводу слишком низкого социального статуса.

И если мстительность сочетается с переживаниями неадекватности, неполноценности (то есть садистская тенденция дополняется комплексом неполноценности), это чревато появлением таких социально опасных патологических реализаций, как в случае Оноприенко.

С этой точки зрения месть представляется актом, которым объект ставится в подчиненное, униженное положение по отношению к садистской личности, то есть в мазохистскую позицию.

Об этом говорят все формы унижения, к которым прибегает мстящий: словесное оскорбление, стремление получить у объекта унижающие его извинения, побои, физические издевательства вплоть до эксцессивных актов жестокости и убийства.

В общем даже само слово «месть» можно интерпретировать как «возместить, поменять местами» себя с жертвой.

Но, что самое важное, акт даже «простой» мести несет в себе особое эйфорическое состояние (не зря теория мести Сталина названа «сладкой»), которое компенсирует состояние подавленности, тревожности, сопровождающие переживания униженности, неполноценности и неадекватности.

В случае патологического развития данного защитного механизма актом мести жертве наносится урон, намного превышающий провоцирующее действие в отношении мстящего.

Кроме того, достижение эйфорического состояния может выступить самоцелью, а стремление его достичь - принимать навязчивый, обсессивный характер.

Таким образом, ведущим мотивом преступлений, совершенных Анатолием Оноприенко, была месть.

Он мстил всем сколько-нибудь состоятельным людям, благополучным семьям, которые одним своим существованием разрушали его «Я-идеал», напоминая о его нереальности.

Настоящим богачам он и рад был бы мстить, но в силу своей трусости на рискованное дело - ограбление офиса, солидного магазина или банка - не шел.

Эти предположения не исключают того, что месть убийцы была навязчивым стремлением компенсировать глобальное чувство неполноценности, униженности.

Ограбление жертв автор также склонен считать актом унижения, своеобразным «ритуалом» мести, приносящим убийце эйфорическое наслаждение и глубокое «моральное» удовлетворение.

Поэтому, когда Оноприенко временами утверждал, что убивал с целью ограбить жертвы, это в какой-то мере соответствовало истине, но не в смысле получения грубой «материальной» выгоды.