Анатолий Оноприенко: патологическая месть

Библиотека - Кровавая биография

Таким образом, как представляется, Анатолий Оноприенко был параноическим психопатом, кроме того, данный паттерн отягощается выраженной садистской тенденцией и отсутствием эмпатии.

Все эти факторы, взятые в определенном сочетании, в общем могут повлиять на формирование в человеке социально опасных тенденций.

Однако даже этого явно недостаточно для определения причин жесточайших преступлений Оноприенко.

Очевидно, что не хватает еще некоторых, может быть, существенных штрихов, сделанных с помощью психоаналитики личности убийцы.

Анатолий Оноприенко и Иосиф Сталин

Опираясь на такой подход, можно определенно сказать, что Анатолий Оноприенко имеет большое сходство с советским диктатором Иосифом Сталиным.

В блестящей по глубине исторического и психологического анализа работе, посвященной изучению личности Сталина («Сталин.

Путь к власти, 1879-1929», 1973) американский исследователь Роберт Такер раскрывает причины массовых репрессий и культа личности, защитные психологические механизмы диктатора.

Особое внимание Такер обращает на наличие у Сталина как бы двух «Я».

«Я-реального», страдающего глобальным чувством неполноценности, ущербности и униженности.

И «Я-идеала», выработанного Иосифом Джугашвили в его ранние годы и несущего защитные компенсаторные функции.

Между обеими «Я» существовало болезненное противоречие, выразившееся в том, что реальное «Я» резко контрастировало с выработанными Сталиным в отношении себя идеализированными представлениями, как о самом верном ученике и сподвижнике Ленина, единственном, кто правильно усвоил учение гения революции, как о талантливом организаторе масс и партии.

На самом деле Сталин был ограниченным, нерешительным, с чрезвычайно ранимым «Я» и отсутствием выраженных способностей человеком.

Его внутренняя истинная сущность отнюдь не соответствовала избранному им же самим партийному псевдониму - Коба (литературный герой, чьи описанные подвиги приходились на времена войн дагестанского лидера Шамиля с Россией в середине XIX века).

Иосиф Джугашвили так хотел соответствовать образам революционера с железной волей (как Коба) и гения революции (как Ленин), что даже фамилию сменил на соответствующую - Сталин.

Она должна была отражать наличие у Джугашвили железной воли и одновременно была созвучна фамилии Ленин.

Однако действительность постоянно напоминала диктатору, что он не тот, кем хотел бы выглядеть в глазах однопартийцев.

Его окружала плеяда блестящих теоретиков и практиков марксизма-ленинизма: Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев, Рыков и др.

В отличие от них, знавших по нескольку иностранных языков, Сталин не знал ни одного.

Его речь была бедной, а мышление не отличалась глубиной и оригинальностью.

К тому же грузинский акцент стал постоянным болезненным напоминанием о его происхождении из нацменьшинства (в царской России проблемы нацменьшинств были очень острыми).

А ведь Сталин так хотел быть русским, как Ленин! Кроме того, даже спустя почти 10 лет после смерти Ленина Сталин ничем не выделялся из когорты партийных руководителей.

Неудивительно, что Иосиф Джугашвили в какой-то мере осознавал конфликт своих «Я», и поэтому отчаянно, всеми возможными способами защищался.

Заметим, что разрушение извне защитно-психологических образований и механизмов воспринимается личностью вдвойне болезненно.

Некоторые люди бессознательно цепляются за свою защиту просто в силу того, что она имеет для них исключительное значение, это их последний психологический «рубеж обороны» от психотравмирующего воздействия реальности.

Такого типа люди выстраивают еще одну «линию обороны», назовем ее «защитой защиты».

Так же и Сталин яростно защищал свой «Я-идеал» от его постоянного разрушения со стороны реальности.

В результате он выработал защитные психологические механизмы проекции, подавления и рационализации.

Кроме всего, Сталина следует отнести к глубоко акцентуированным личностям параноически возбудимого (эпилептоидного) типа.

Известно, что отец Сталина, Бесо Джугашвили, был худощавым, невысоким, а по характеру очень суровым, вспыльчивым, драчливым человеком, любителем погулять и выпить.

Он был суров к своей жене и к сыну - Иосифу.

Часто избивал их, иногда очень жестоко.

В конце концов Бесо умер от ножевого ранения, полученного в драке.

Современники утверждают, что юный Сосо очень походил на отца.

Имеется немало свидетельств людей, лично знавших или исследовавших личность Сталина, о специфических вспышках внешне вроде бы ничем не обусловленной ярости (об этом, например, пишут Лев Троцкий и Роберт Такер, также имеются свидетельства дочери Сталина Светланы Аллилуевой).

Сталин часто пребывал в скверном расположении духа, был раздражителен и капризен, что дает основание подозревать наличие у него дисфорических нарушений настроения.

Диктатор был груб в личном общении, что особенно подчеркивал в своем «завещании» Ленин.

Сталину даже пришлось публично оправдываться за эту свою черту характера: дескать, да, я груб, но груб с врагами партии.

Но он был груб не только с «неленинцами», но и с ближайшими соратниками.

Достаточно вспомнить, что незадолго до смерти Ленина Сталин по телефону грубо обругал его жену Надежду Крупскую.

Он угрожал Крупской санкциями Контрольной парткомиссии и добавил примерно следующее: спать с вождем - еще не значит знать вождя.

Сталин нередко свирепо ругал нецензурными словами своих соратников.

Диктатор был циничен, ему было свойственно отсутствие эмпатии: он не проявлял никакого сочувствия ни к кому.

Причем эти качества проявились у Сосо еще в юном возрасте.

Друг детства Джугашвили Иосиф Иремашвили вспоминал в мемуарах, что Сосо отличался равнодушием к окружающим, его не трогали радости и печали товарищей по училищу, никто не видел его плачущим.

Позже, когда он стал безраздельным властелином Кремля и отпала необходимость притворяться, Сталин полностью раскрылся: даже в его шутках и повадках сквозило стремление унизить окружающих.

Характерно, что когда он дурачился с людьми из ближайшего окружения, то любил давать им унизительные пинки под зад.

По свидетельству Иосифа Иремашвили, для юного Сосо «высшая радость состояла в том, чтобы одержать победу и внушить страх».

А ведь такие социальные предиспозиции, как стремление внушить окружающим страх, поставить их в жесткое подчинение, а также зависть и мстительность - проявления садистских тенденций личности.

В своей работе Такер много внимания уделяет мстительности, чрезвычайно развитой у советского диктатора.

Сам Сталин, еще не будучи диктатором, выдал себя в дружеской беседе за бутылкой вина с Каменевым и Дзержинским.

Как писал Троцкий, которому Каменев рассказал этот эпизод, соратники затеяли разговор о том, что кому нравится больше всего в жизни.

Подвыпивший Сталин заявил: «Высшее наслаждение - выявить врага, приготовиться, порядком отомстить и затем спокойно спать».

Позже старые большевики обратили внимание на такие черты характера Иосифа Джугашвили, как зависть и мстительность, они запомнили слова Кобы, назвав это высказывание «теорией сладкой мести Сталина».

Советский диктатор сполна отомстит бывшим соратникам за унижения, шпильки и критику в свой адрес, а то и «просто» за большую талантливость, чем у него, авторитет и славу многих из них - вся старая ленинская гвардия по указке Сталина будет репрессирована.

Если сравнивать вышеприведенные характеристики Сталина и Оноприенко, нетрудно заметить, что их психотипы во многом совпадают.

В общем близки первопричины и ведущие мотивы преступлений диктатора и убийцы-«шатуна».

В обоих случаях их психологической подоплекой мог быть садизм и защита от разрушения «Я-идеала», выразившиеся на уровне поведения в чрезвычайно развитой мстительности.

Однако содержание «Я-идеалов» у обоих было разное.

Для Сталина актуальным был образ Ленина - гения революции и Кобы - народного мстителя.

Характерно, что здесь «Я-идеал» в качестве необходимого элемента содержал мстительность литературного героя Кобы, что подчеркивал Роберт Такер.